20.X.1982
Под тихий шорох листопада
Я тороплюсь на стадион.
Нежданный холод — не преграда.
Входной билет, метро, вагон —
И в «Лужники». Там, на арене,
Встречают радостно меня
Заиндевевшие ступени
И стынь октябрьского дня.
На сектор парнем неприметным
Я пробираюсь, чуть дыша.
И станет ветер незаметным
Покуда шею греет шарф,
И матч успехом озарится.
Лишь только сердце жмёт в груди,
Как будто знает, что таится
Для многих участь впереди.
И дарит нам штрафной надежду,
И забивает мяч «Спартак».
И всё бы было так, как прежде.
Но что-то в этот день не так.
Но что-то в этот день тревожит
Моё спокойствие в душе.
Я стал спускаться вниз, быть может
Счёт не изменится уже.
Заиндевевшие ступени
С трибуны «С» вели маршрут.
Но тут удар. Как по мишени —
Два : ноль! Мы выиграли! И тут…
Победный мяч. Холодный ветер.
Раскат заряда. Взмах шарфа.
Я ощущаю запах смерти
В игре за кубок УЕФА.
Я ощущаю на ступенях,
Что путь на выход нам вели,
Как люди, стоя на коленях,
Сквозь мёртвые тела ползли,
Ломая грудь, сбивая локти.
И слышал кто-то в облаках,
Как грубый лёд цепляли ногти
На синих, стертых в кровь руках.
Как остальные, в этой боли
Я жить в мгновенье перестал,
И под трибуной, как в неволе,
Упал. И более не встал.
Под грудой тел, забитых в давке,
Лежал я молча, не дыша.
Обвит безжалостной удавкой
На шее красно-белый шарф.
Оттуда нас убрали тихо
И замолчали насовсем.
И сразу все замялось лихо
Во избежание проблем.
Никто за катастрофу эту
Впоследствии не взял вины.
Лишь маленький кусок газеты —
Кусок, где были мы нужны.
И только памятник опишет
Ту боль, что мигом принесла
Трагедию для всех, кто слышит
Всю скорбь двадцатого числа.